задумывалась, как будет выглядеть магия, сделанная человеком? — успокоившись и приняв свой обычный беззаботный вид, как бы между делом спросил Амир.

— …Точно!!! И как я могла раньше не подумать… вот что значит другое мышление. Мана у тебя есть, частота её подходит, правда объем… — девушка привычно стала бормотать себе под нос и постепенно погружаться в свои нахлынувшие бурным потоком мысли. Амир не останавливал её, не перебивал, Айша сама бы дошла до нужного решения, он это прекрасно знал.

— Я решила! Я научу тебя магии, сделаю первого человеческого мага, представляешь?! Это-это же настоящее открытие! Да мы… да мы весь мир изменим, не будет боле так, как прежде! — с восторгом восклицала девушка.

— Изменим мир, да…? Это то, чего я всегда хотел. Рассчитываю на тебя, Айша! — широко улыбнулся парень и протянул раскрытую пятерню.

— Да, я уж точно сделаю из тебя мага! — она ответила рукопожатием и вскоре вновь погрузилась в свои мысли. Амир тем временем изо всех сил пытался скрыть мерзкую улыбку удовлетворения, которая всё никак не хотела сходить с его смуглого лица.

* * *

— Говоришь, ты тот самый великий Бермунд, что водрузил чашу, наполненную кровью отступников…

— Вот так о старике говорят, а? В общем, в части с «великим Бермундом» ты не ошибся, хех! — рассмеявшись, сказал старик.

Атмосфера давно уже стояла какая-то мирная, все перестали точить топоры и как-то успокоились. Вон, герой перестал трястись, старик больше не скалит зубы от боли. Всех всё устраивает.

Только не меня. Не Марику. Кое-как я сдерживаю чертовку, но может сорваться в любой момент. Хотя, не мне говорить о самоконтроле и сдержанности. Меня и самого уже немного трясет от этого шутовского выступления дуэта героев. Так уверены в своей силе?

— Что радуешься? — голос, пропитанный желчью искреннего непонимания и стальными нотками, убил весь веселый настрой напрочь.

— А ты чего-то кислый такой? Ха-ха-хах! Мы же тута… — начал было старик, а я продолжил.

— Сдохните, если я не получу ответы. Хотя, если они меня не устроят, то вас ждет та же участь. — воздух стал искривляться, само пространство ныло и скулило, потрескивая, от ужасающе сильного давления маны.

— Кхм, видимо, разговор у нас не задастся… — подытожил Бермунд. — Что тебя не устраивает, малец? — жестким голосом спросил он.

— Ты бы этот вопрос задал тем полупрозрачным несчастным, что обречены теперь вечно сновать по этим землям. — старик нахмурился пуще прежнего, а вид его стал скорее жалким, чем грозным.

— О чем это он? Эй, Бермунд!

— Играешь в героя-спасителя неприкаянных душ? Не рановато ли для такого малька, как ты?! Или считаешь, что можешь судить тут хоть о чем-то?!! — окончательно сорвался и рассвирепел старый герой. Его тело окутало золотым блеском, что сильно не понравилось Марике, и та выпустила и свою ману наружу. Ситуация опять вернулась к прежней.

— Кажется в героев играете здесь только вы двое. — спокойно ответил ему я и, положив руку на плечо Марике, вышел вперед, став к нему вплотную. — И, если я правильно понимаю, ты, старый-дурак, истребил целый народ.

Я уставился в его глаза, где виднелась лишь старческая гордость и толика сожаления. Резко двинул рукой, оставив полосу раскаленного пара, и притянул героя за шею к себе. Его кожа стала приятно трещать, шипеть и покрываться угольно-черной коркой.

— Из-за тебя этот чертов мир стал таким, какой он есть сейчас… Я прав?! — сдерживая гнев, сквозь зубы проговорил я. Старик резко вырвался, отдышался и вытянул клинок из ножен.

Теперь в его взгляде не осталось и той капельки разума, что я видел раньше. Слишком долго он прожил на свете, так долго, что растерял весь здравый смысл. Старый герой всю свою жизнь нёс за собой этот грех и, видимо, до сих пор не придумал, как от него избавиться. Из-за этого он стал считать, будто нет человека несчастнее него, будто никто не способен даже осознать и оценить его прошлый поступок. Вот только каждый несет свой груз, и для каждого именно этот груз — самый тяжелый.

— Да что ты знаешь?! Думаешь, у меня был выбор?!!! Я…

— Не оправдывайся, герой. — с небольшой усмешкой в голосе сказал я. — Сейчас я мало что знаю. Для этого я сюда и пришел. Поэтому не мешай нам. Моя спутница плохо переносит таких как вы.

Легонько хлопнув Марику по плечу, я развернулся и направился обратно в замок. Больше мне было не о чем с ними говорить. Конечно, старик может знать многое, но разговаривать желания у меня с ним нет никакого. Я знаю, что уже на верном пути.

Марика пошла вслед за мной, напоследок кинув безразличный взгляд на парочку героев. Я почувствовал, как на секунду девчонка перестала сдерживаться. Мир вдруг стал черно-белым, звуки почти исчезли, а время словно остановилось. Кожа двоих, что заставили Марику гневаться, стала сохнуть, трескаться и осыпаться прямо на телах. Отсюда я слышал, как невероятно быстро начали биться их сердца. Кровь, гоняемая под огромным давлением по сосудам, стала вдруг маленькими фонтанчиками выливаться прямо из них. И как по щелчку пальцев всё закончилось. В мир вернулись краски, свистел ветерок, шелестя сероватыми песчинками, изредка доносился скрип одиноких сухих деревьев и вскрики тварей.

Двое пытались отдышаться, с хрипами схаркивая сгустки крови. Я потянул Марику за руку, и мы оставили героев.

Вот и вернулось спокойствие, которого я так долго желал. Конечно же я уже понял, что всё это временно и отнюдь не продлится долго. Но мне хватит времени, чтобы разобраться с насущными проблемами. Древний язык сам себя не выучит. Только сначала отдохну немного.

Я сел, прислонился к стене, часть которой покрывала широкая тень от растрескавшихся столбов тронного зала. С противоположной стороны на меня смотрели женские головы с гигантских гравюр, выточенных прямо в мраморе. Хоть глаз их и не было видно, почему-то взгляд отчетливо чувствовался. Быть может, я слишком устал, а может здесь и правда что-то было. Сил додумывать уже не было, и я прикрыл глаза. Почувствовал, что рядом присела Марика, она опустила свою небольшую голову мне на плечо, и её длинные локоны приятно защекотали мою руку.

Дыхания становились всё тише и медленнее, постепенно мы погружались в объятия снов. У каждого свой, но такие похожие. Сны о прошлом. О чем-то хорошем, что уже никогда не вернуть. О чем-то плохом, что желаешь забыть. Никогда не любил сны, они всегда разжигали во мне жадность и злость. Счастье хотелось вернуть, а страшный сон — забыть. Но я уже давно понял — мало что